Роуз не знала, зачем Ксандер явился в Корнуолл посреди лета. За все это время от него не было ни звонков, ни писем. Что говорить, он даже не позвал ее в друзья на «Фейсбуке». Поэтому ему лучше поскорее уехать. Чтобы снова не сделать ей больно.

Но в то же время… Господи, как она рада его видеть! Как здорово было бы снова прикоснуться к нему, ощутить на себе его дыхание…

Выдавив поверх шейка сливки, Роуз хотела было украсить верхушку традиционной вишенкой, как вдруг остановилась. Ксандер не любит вишни. Вишенкой с верхушки он всегда угощал ее.

И зачем она помнит все эти мелочи? Ей так хотелось забыть все, что связано с Ксандером. Но это было невозможно. Известно ему это или нет, но он навсегда стал частью ее жизни.

Проклятая вишня. Если оставить ее на верхушке, велико искушение, что Ксандер предложит вишню ей! Что делать тогда?

С этой мыслью Роуз положила ягоду обратно в вазочку. Затем налила чай, бросила в кружку лимон и понесла оба напитка к его столику. По пути она оглядела кафе. Семьи уже не было. Два старика по-прежнему сидели за стойкой и, видимо, не собирались больше ничего заказывать. Перед каждым лежало по половине пирога.

А значит, отговорки закончились. Подходя к столику, Роуз заметила, что Ксандер пристально следит за кем-то поверх газеты. Она не видела, кто это был. Вероятно, кто-то зашел в кафе и тут же вышел. Значит, его мысли не так уж поглощены ею.

Что ж, Роуз не привыкать.

— Молочный шейк, — сказала она, ставя оба напитка на столик. — Минут через десять будет еда.

— Спасибо, — поблагодарил Ксандер. Он посмотрел на шейк взглядом, полным изумления. — Почему без вишни?

«Черт, он помнит».

— Я думала, ты не любишь вишни.

— Люблю. И всегда любил. Просто тебе они нравились больше.

Боже, как нелепо! Роуз ощутила, как ноги ее становятся ватными. Чтобы не упасть, она уперлась рукой о колонну возле столика.

— Я могу принести, — сглотнув, произнесла она.

— Не стоит. Лучше поговорим.

Роуз опустилась на скамейку, давая ногам заслуженный отдых. «Главное, не ерзать на сиденье», — мысленно твердила она, при этом теребя руками низ рубашки.

— Итак, — начала Роуз. — Как у тебя дела?

Ксандер пожал плечами:

— Много работы. С тех пор как я уехал, так и не отдохнул нормально ни разу. В школе было плохо, а в институте еще хуже. — Он втянул шейк через трубочку и улыбнулся. — Просто прекрасно. Твои молочные коктейли самые лучшие. Затем я какое-то время работал на конгрессмена Кимбелла, — продолжил он. — Опомниться не успел, как занял его место. Ты не представляешь, как все это скучно. Ладно, а у тебя что?

При этих словах бровь Роуз изогнулась дугой.

— Можешь быть уверен, у меня все куда скучнее.

— Что с университетом? Ты же поступила на педагогический.

— Отучилась один семестр, потом пришлось бросить. В жизни начались трудности. Весной умерла мама, и мне стало ни до чего. Пару лет я жила в Дэнбери, а потом вернулась домой. К тому моменту у отца уже были… некоторые проблемы, и я помогала ему с магазином. Но магазин достался брату, Крейгу, и тогда владелец «У Дейзи» предложил мне работу. Я не могла отказаться.

— Ты была замужем? Я был уверен, что надолго ты одна не останешься.

— Нет, не была. На любовном фронте без перемен. Впрочем, как обычно. Во всем городе один ты заметил, что я вообще есть. С твоим отъездом я снова стала невидимкой.

Но это не совсем так. В городе был мужчина, влюбленный в Роуз. Он обожал ее. И влюблялся в нее все сильнее, наблюдая за ней из-за кухонной столешницы. Каждое утро изо дня в день. Но Ксандеру незачем об этом знать.

— Значит, мужчины этого города просто слепцы, раз не видят своего счастья.

Ксандер всегда знал, что сказать, когда и как. Однако сейчас это было не к месту. Как и в тот раз, когда он просил ее уехать с ним в округ Колумбия. Но Роуз понимала, какие перспективы ждут его там. Она знала, что просто не впишется в его новую жизнь. К тому же ей нужно было ухаживать за матерью и строить свое будущее без Ксандера. Всего через неделю после его отъезда Роуз узнала, что беременна. И даже это ничего не изменило. Только жить стало еще труднее.

— Очень мило с твоей стороны, — сказала она. — Но разве можно верить политикам?

— Помимо того, что я политик, — улыбнулся Ксандер, — я еще и писатель. — Он достал из-под стола книгу и положил перед Роуз. — Это тебе.

Роуз взяла книгу в руки. Красивый, улыбающийся Ксандер глядел на нее с блестящей обложки.

— «Воспитание веры», — прочитала она вслух. — Что ж, здорово. Поздравляю.

— Это книга о моем детстве и о пути в Вашингтон. А также о моей работе в центре детей-сирот. Наш центр оказывает поддержку детям, оставшимся без родителей. И родителям, усыновляющим таких детей.

Роуз открыла книгу, перелистнула страницы и… увидела в тексте свое имя.

— Здесь написано обо мне? — удивилась она. Сердце пропустило удар. Что, черт возьми, он мог здесь о ней написать?

— Я не мог рассказать историю своей жизни, не упомянув о тебе.

Ксандер смотрел на нее своими потрясающими карими глазами, и Роуз чувствовала, как сжимается ее грудь. Она не знала, что сказать. Но даже если бы знала, ей не хватило бы сил произнести хоть слово. Таково было воздействие этого взгляда.

— Я подписал ее, — добавил Ксандер. — Признаться, за этим я и приехал. Хотел передать тебе книгу лично.

— Спасибо, — только и смогла выдавить Роуз. — Надеюсь, что…

— Поужинаем вместе? — перебил Ксандер, и его глаза округлились, словно он и сам не ожидал от себя такого предложения.

Не в силах совладать с собой, Роуз привстала со скамьи:

— Я не могу. Мне надо работать.

Ксандер нахмурился:

— Я не имею в виду сегодня.

— Все равно, — отрезала она. — Я работаю каждый вечер вплоть до воскресенья. Уверена, к этому времени ты уже уедешь.

Увидев широкую улыбку Ксандера, Роуз поняла несерьезность своего алиби.

— Я еще долго буду в городе, — сказал он. — Как минимум пару недель.

Роуз слишком хорошо его знала. Он будет звать ее на ужин каждый день, пока она не уступит. А две недели для нее — слишком долгий срок, чтобы держать оборону.

— Так значит, в воскресенье вечером я за тобой заеду?

Нет, она не должна соглашаться. Как пить дать с языка слетит что-нибудь лишнее. Про институт или про отца. Или, не дай бог, про то, как часто она видит Ксандера в эротических снах. Уже сейчас Роуз знала, что он легко затащит ее в постель. А потом уедет, оставив ее с разбитым сердцем. Но это сердце не из железа и второй раз такого не вынесет.

Все бы ничего, но этот дурманящий аромат его парфюма… Голову затуманили воспоминания о тех летних ночах и запотевших окнах.

— Согласна, — ответила Роуз прежде, чем обдумала собственные слова. Видимо, ее тело нашло лазейку к рассудку и теперь контролировало не только мысли, но и речь.

— Отлично. Где ты сейчас живешь?

— Можешь заехать за мной сюда, — ответила Роуз, даже не дослушав вопроса. И тут же поняла, что нужно объясниться: — Я живу на другом конце города. Тебе нет смысла ехать в такую даль.

Отчасти это было правдой. Хотя причин, чтоб Ксандер не видел ее квартиру, было куда больше.

— Как скажешь, — согласился он, и Роуз взглянула на часы.

Пора проверить его заказ, а также подогреть чайник с кофе для Гэри и Пита. А еще увеличить дистанцию между ней и Ксандером, чтобы привести мысли в порядок.

— Я за бургером, — сказала она, выбираясь из-за столика.

Избавившись наконец от его пристального взгляда, Роуз влетела на кухню и прижалась лбом к холодильнику.

— Заказ готов, — доложил Оскар, и тарелка с бургером скользнула по столешнице. — Не бейся сильно головой, а то забудешь, за какой столик нести.

Нет, этого она не забудет, сколько ни бейся. Как и того, что она, должно быть, законченная идиотка. Роуз посмотрела на книгу в своих руках. Снова этот взгляд, и у нее опять перехватывает дыхание.